№ 29, июнь—июль 2006

Владимир КОЛЮБАКИН

---

Если уж выражение "голодающие дети Зимбабве" докатилось даже до советских анекдотов, значит, оно не было лишено смысла. Согласно данным ООН, Зимбабве является одной из беднейших стран Африки. Впрочем, ни голодом, ни бедностью в Африке никого не удивишь. Пикантность ситуации – в том, что еще в 80-х годах ХХ века страна считалась одной из самых процветающих на континенте и могла стать вровень со многими европейскими.
А сейчас ее жителям, оставшимся без средств к существованию, просто нечего есть.
Голодные толпы грабят грузовики и магазины с продовольствием, поджигают автобусы, крушат все на своем пути. Что же случилось с Зимбабве?

Ломать – не строить
60-е годы прошлого века, в эпоху крушения колониальной системы, бывшая Южная Родезия попыталась избежать общей участи. Особенностью страны было многочисленное (по сравнению с другими британскими колониями), сплоченное и политически активное белое население. Благодаря этому в 1961 году страна приняла собственную конституцию (напомним, в самой Великобритании ее нет до сих пор), а в 1965-м и вовсе заявила о независимости. Было создано белое правительство, которое возглавил премьер-министр Ян Смит.
Великобритания была крайне недовольна, однако, несмотря на введение по ее инициативе политических и экономических санкций против мятежных подданных, в стране наблюдался экономический подъем. В отличие от соседней ЮАР, в Родезии не было столь развитой промышленности. Основу ее экономики составляло высокоэффективное сельское хозяйство, продукция которого котировалась как в Африке, так и во всем мире. "Мраморная" говядина считалась деликатесом, вина соперничали с южноафриканскими, а чаем и табаком Родезия в избытке снабжала все соседние страны.
Большинство чернокожего населения не слишком волновалось из-за того, что ими правят белые, пока белые строили школы, больницы и обеспечивали негров работой. В стране создавалась развитая инфраструктура, потому уровень безработицы был минимальным. Южная Родезия и ЮАР были единственными странами региона, где жизненный уровень коренного населения неуклонно повышался.
Эти страны даже вплотную столкнулись с проблемой, присущей только высокоразвитым странам, – нелегальной миграцией. В то время как в СССР создавали образ расистского государства, нещадно угнетавшего чернокожих, негры соседних стран правдами и неправдами проникали в страну, мечтая тоже подвергнуться угнетению за хорошую зарплату. Ведь родезийский доллар на рынках стран юга Африки был столь же авторитетной валютой, как и рэнд ЮАР.
Но внешняя обстановка была далеко не столь благоприятна. Страна подвергалась давлению со стороны "цивилизованного мира". И СССР, и Великобритания, и США, и Китай с КНДР единогласно (редчайший случай!) настаивали на полной передаче власти в руки чернокожего большинства.
Под большинством понимали две конкурирующие террористические группировки, щедро финансируемые: одна – Кремлем, другая – Пекином. Их базы разместились на территории соседних государств, в особенности – марксистского Мозамбика. СССР в конце 1970-х годов разрабатывал план полномасштабного вторжения в Родезию, осуществить который, правда, не успел. Великобритания в обстановке строжайшей секретности занималась тем же самым. Непокорную страну нужно было поставить на колени любыми средствами, в том числе и с помощью террористов.

"Голосуй за нас или погибнешь вместе со всей семьей!"
На первых "свободных" выборах, проходивших в обстановке насилия и запугивания населения боевиками обеих группировок, кремлевского ставленника Джошуа Н’комо победил его оппонент – пропекинский Роберт Мугабе, выступавший под жизнеутверждающим лозунгом "Голосуй за нас или погибнешь вместе со всей семьей!" Впрочем, вопрос, кто из них победит, был чисто риторическим и для будущего страны ничего не решал. В 1980 году страна получила новое название – Зимбабве – и лично принц Чарльз благословил начало процесса ее деградации.
Этот путь был уже проторен предшественниками – другими африканскими государствами, которые из процветавших колоний превратились в независимые руины. Так было в Нигерии, Бурунди, Руанде, Чаде, Судане, Анголе, Мозамбике. Практически повсюду в Африке события развивались по одной и той же схеме: акт о независимости, гражданская война, воинствующие вожди племен, запредельная коррупция новых властных структур, черный расизм, голод, подавление свобод и так далее.
В своих мемуарах "Горький урожай" Ян Смит вспоминал, как, встретившись с Робертом Мугабе вскоре после победы на выборах 1980 года, просил его об одном – сохранить страну: "Я сказал Мугабе: «Вы получили в руки житницу всей Южной Африки. Сохраните ее»". Удивительно: белый "расист" на деле оказался большим патриотом, чем бывший "угнетенный". Вместо развития страны Роберт Мугабе начал построение однопартийной диктатуры самыми жестокими и нелепыми методами.
Экономика Зимбабве постепенно стала сходить на нет. Инфляция росла, местная валюта стремительно обесценивалась, а число безработных – увеличивалось. Соответственно нарастали репрессии против всех, кто выражал недовольство стремительным ухудшением уровня жизни. Но опыт диктаторов всех времен и народов показывает: одних репрессий мало. Если народный гнев уже трудно подавить, нужно направить его в другое русло. То есть, найти виновных, лучше всего – зажиточных. Народ должен поверить, что заживет лучше, если отнимет и поделит их достояние.
В данном случае таких даже искать долго не пришлось – конечно же, белые поселенцы! Исторически сложилось, что основу товарного производства в сельском хозяйстве Родезии составляли крупные фермерские хозяйства. В 1990-е годы там производилось 65 процентов всей сельхозпродукции и 78 процентов зерна. Против них и была направлена земельная реформа правительства Мугабе образца 2002 года, которая, по сути, являлась неприкрытым грабежом.
Подстрекаемых правительством безземельных батраков возглавили так называемые "ветераны чимуренги" (партизанской войны против Яна Смита). То, что большинство этих "ветеранов", по аналогии с китайскими хунвейбинами, были подростками, потому не могли даже помнить событий до 1980 года, не имело ровно никакого значения. Главное, что они проявляли особую жестокость и агрессивность. Десятки белых фермеров были убиты на своих землях, фермы разрушены, многим пришлось бросить все и бежать.
Результат такой "реформы" получился именно тот, которого следовало ожидать: сперва, на радостях, крестьяне, получившие кусочки фермерских земель, в который раз поддержали бессменного президента на очередных выборах 2002 года. Потом выяснилось, что на крошечных наделах, образовавшихся на месте крупных хозяйств, невозможно применить технику (не говоря уже о том, что ее нужно иметь и уметь использовать), современную агротехнику, искусственное орошение. "Реформа" отбросила сельское хозяйство страны на столетия назад. Вместо экспорта продуктов питания началась их резкая нехватка даже для внутренних потребностей. Страна попала в полную зависимость от иностранной продовольственной помощи.

Украинский пример для Зимбабве
Мы не говорим, что земельные реформы в стране вообще нельзя было проводить: вопрос назрел еще в 1980 году. Уж слишком много к тому времени накопилось безземельных батраков в деревне, а крупные предприятия, на которые им можно было податься в поисках заработка, только начинали создаваться. Наличие проблемы признала Великобритания, пообещала ассигновать на проведение земельной реформы около 55 миллионов долларов и до 1990 года выделила 90 процентов этой суммы. Тем временем выяснилось, что выкуп земель у прежних собственников осуществлялся, мягко говоря, не совсем добровольно.
А можно ли было провести такую реформу более цивилизованно и не с таким плачевным результатом? Как ни странно, но примеры можно отыскать в истории первых лет советской власти. Тогда сельхозпроизводители тоже столкнулись с проблемой несоответствия малых размеров крестьянских наделов с технологиями крупного товарного производства и начали создавать разные организационные формы сельскохозяйственной кооперации – земледельческие кооперативы, товарищества по совместной обработке земли и так далее. Все они, как правило, базировались на частной собственности на землю, соответственно земельным паям распределялась прибыль.
Именно по этой причине такие хозяйственные формы, несмотря на видимую эффективность, не получили развития при советской власти. Они были островками рыночного хозяйства в стране, где само понятие прибыли было под табу, потому не имели права на существование. Колхозы, созданные на их месте, зачастую не могли прокормить сами себя, зато вполне успешно выполняли задачу отчуждения крестьянина от земли и плодов его труда.
Ведь большевистское правительство пришло к власти под лозунгом "Земля – крестьянам!", но выполнило свое обещание весьма своеобразно: оставило ее крестьянам только как предмет труда, но не как собственность. Цель этого понятна с точки зрения заботы о сохранении власти: собственник трудно подчиняется диктату, экономически самостоятелен, солиден, консервативен, не любит нестабильности, революций и идеологических скачков. Вобщем, явно не является образцовым гражданином социалистического государства советского образца. Идеальным объектом идеологической обработки может быть только нищий. Потому-то и сейчас наши доморощенные политические экстремисты всех мастей только радуются, когда экономическое положение в стране ухудшается.
Похоже, этими соображениями руководствовался и Мугабе. Крепкие хозяева всегда были живым упреком ему как руководителю, а теперь бессменный президент может использовать иностранную продовольственную помощь как инструмент политического влияния. Например, провинция Матабелелэнд, главный оплот оппозиции режиму Мугабе, особенно страдает от голода, а продовольственная помощь там выдается только тем, кто голосует за партию власти.
Зато католический архиепископ административного центра этой провинции, города Булавайо, Пий Н’кубе в прошлом году заявил: "Я призываю к ненасильственной борьбе, вроде той, что была в Украине прошлой осенью". Несмотря на солидное расстояние оттуда до Киева, преподобный отец хорошо подметил главный итог Оранжевой революции: не персональный состав нового правительства, тем более не экономические результаты его деятельности, а то, что народ сам, без сомнительных посредников, высказал свою волю мирным путем.
И еще что любопытно: для зимбабвийской черной оппозиции, несмотря на преклонный возраст, остается большим авторитетом… Ян Смит! Сейчас его и его правление воспринимают уже по-другому.

Зимбабвийский пример для Украины
Нельзя говорить об идентичности ситуации в Зимбабве и у нас. Например, если крупные эффективные хозяйства фермерского типа у них существовали до недавнего времени, то у нас начинают создаваться только сейчас. И, по нашему скромному предположению, сделать это сто лет назад в Родезии было намного легче, чем в современной Украине.
Главное, что объединяет эти две страны, – совершенно наплевательское отношение к земельному вопросу, которое в одном случае уже привело к катастрофическим последствиям, а во втором – еще может. Печальный опыт Зимбабве – ярчайший пример, до чего поспешные, непродуманные и политически предвзятые шаги в столь деликатной сфере могут довести даже некогда благополучную страну, не говоря уже о нас.
При образовании нового украинского государства не говорилось прямо, но подразумевалось, что его основной хозяйственной моделью будет рыночная экономика. Однако о том, каким путем этот принцип должен реализоваться в сельском хозяйстве, побоялись даже заикнуться. Видимо, не хотели обидеть многочисленных функционеров колхозной системы, "кабинетных пахарей". Потому было провозглашено равенство всех форм хозяйствования. Прямо-таки по заветам председателя Мао: "Пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ!" Вот только сельское хозяйство с идеологией не просто несовместимо: они антиподы. Многочисленные примеры из истории неопровержимо доказывают: как только на селе начинается идеология, кончается хлеб.
К тому же полного равенства форм хозяйствования все равно быть не может. Одни больше подходят для конкретного случая, другие – меньше, остальные и вовсе не подходят. На практике это означает, что одни из этих форм, несмотря на всяческое благоприятствование со стороны чиновников старой закалки, работать уже не могут, а другие, "благодаря" их же противодействию, еще не могут.
Например, сохранить колхозную систему при рыночных отношениях в других отраслях невозможно в принципе. Ведь при Советском Союзе она существовала скорее как общественная, нежели как хозяйственная форма, такой себе клуб по интересам, неспособный окупить даже собственное существование. Поддерживать колхозы приходилось искусственно – как младенцев в барокамере, при помощи средств, полученных от других отраслей и продажи за рубеж природных ресурсов. Сейчас, понятное дело, государство уже не может себе этого позволить.
Что же касается фермерства как альтернативы колхозному строю, то у нас оно существует скорее "вопреки", чем "благодаря". Известно множество случаев явного и тайного противодействия развитию фермерства со стороны представителей власти, но не удалось найти ни одного случая, когда чиновник понес бы за это наказание.
Кроме того, все сходятся во мнении, что хозяйство малого размера неэффективно. Непонятно, из каких соображений был введен надуманный запрет на владение более чем 100 гектарами пахотной земли. Самим фермерам это мешает – больше некуда. Если же мера принята для того, чтобы польстить сторонникам левых идеологий, то это напрасный труд: они все равно не приемлют частной собственности на землю и других форм хозяйствования, кроме колхозной.
Кстати, о частной собственности: бесконечное оттягивание момента, когда вступит в силу свободная продажа земли сельскохозяйственного назначения, вовсе не оберегает от ее незаконного перехода в чужие руки. Наоборот, способствует. Крестьяне не понимают, что к ним в руки попала реальная собственность: что же это за собственность, если ею нельзя распоряжаться? Потому и не слишком ею дорожат.
Вообще, похоже, что реально вводить свободную продажу земли у нас никто и не собирается. Во всяком случае, не предпринимается никаких реальных шагов, чтобы подготовить необходимое для этого законодательство (в Польше, например, рынок земли регулируют около 30 законодательных актов). Где те государственные службы, которые должны были бы направить процесс в законное и приемлемое для общества русло?
Наша законодательная и исполнительная власть дружно делают вид, что такой потребности не существует. Вся та же наша извечная манера – решать проблему измором: затягивать ее решение сверх всяких разумных пределов, ожидая, что она как-нибудь рассосется сама собой. Например, уже упомянутая производственная кооперация на селе в 1920-е годы была возможна, сейчас – нет: не создана законодательная база, несмотря на очевидную необходимость такого шага еще в начале 90-х.
Единственной формой государственной заботы о сельском хозяйстве остается прямое субсидирование из бюджета. Ее экономические последствия – это коррупция и казнокрадство среди чиновников, которые распределяют государственную помощь, и рост иждивенческих настроений среди ее получателей (как правило – руководителей бывших колхозов).
Сколько-нибудь заметную связь между размерами помощи и производительностью труда установить не удалось.
Тем не менее, эта "поддержка", несмотря на всю ее убогость, – кажется, единственное, что удерживает наше село от "зимбабвийского варианта". Между тем, если страна не изменит европейскому выбору, скоро от этого способа траты бюджетных денег придется отказаться. А ничего более эффективного для отрасли государство пока не предложило. ў

ЗИМБАБВЕ

По данным Международного валютного фонда, Зимбабве твердо удерживает мировое первенство по уровню инфляции. В сентябре 2005-го инфляция составила 359,8%,
в октябре – 411%,
в ноябре – 502%,
в феврале 2006-го – 782%.
Официальный курс национальной валюты – зимбабвийского доллара – по отношению к американскому составил 73 тысячи к одному (по данным на 9 декабря 2005 года). Впрочем, на черном рынке к тому времени цена одного "зеленого" достигала 90–100 тысяч. Только за февраль 2006-го, по данным национального института статистики, стоимость потребительской корзины выросла в пять раз. Около 80% населения – безработные. В Зимбабве самый высокий уровень заболеваемости СПИДом в мире. Средняя продолжительность жизни упала с 62 до 38 лет. Из 12,5 миллиона человек, населяющих страну, около 4 миллионов страдают от голода. В декабре 2005 года (в Южной Африке – разгар лета) Всемирная продовольственная программа ООН объявила о начале снабжения жителей страны продуктами питания. Заместитель главы африканского департамента Международного валютного фонда Майкл Новак заявил южноафриканской газете "Business Day", что экономика Зимбабве неотвратимо приближается к той точке, за которой последует полный коллапс, и ее восстановление станет практически невозможным. Сейчас страна должна МВФ 160 миллионов долларов. Правительство страны утверждает, что причиной
нынешнего экономического кризиса стали засуха, а также санкции, введенные Западом. Однако посол США в Зимбабве Кристофер Делл имеет другое мнение: во всем виновато "коррумпированное и некомпетентное правительство, а не засуха и визовые ограничения для лидеров страны". В подтверждение этого тезиса, в 2005 году Зимбабве заняло по уровню экономической свободы 151 место в мире.